Город заброшенных дворцов. Почему исторические дома и усадьбы Петербурга нередко стоят заброшенными?

В середине мая начали демонтаж исторических конструкций многострадального дома Басевича, который уже много лет является предметом споров между градозащитниками и Театром Бориса Эйфмана. На месте здания хотят построить общежитие для артистов, воссоздав исторический фасад.

3 июня на Октябрьской набережной был разрушен исторический Дом служащих Невской писчебумажной фабрики «Братья Варгунины». Это произошло, несмотря на то что ранее работы на этом объекте привлекли внимание главы Следственного комитета Александра Бастрыкина. Владелец участка настаивает, что снос был законным. Ранее сообщали, что на этом месте планируют возвести апарт-отель.

Эти случаи разные, но вновь заставляют говорить о проблеме сохранения архитектурного наследия Петербурга. Тем более что последний повод был весной прошлого года, когда город потерял сразу четыре исторические постройки: от манежа лейб-гвардии Финляндского полка до корпусов Ленэкспо.

Почему разрушается история?

Почему исторические постройки стоят заброшенными или сносятся для нового строительства? Вопрос сложный. При ответе нужно иметь в виду одну юридическую тонкость. По закону историческими считают не любые старые здания. Такой статус получают дома старше 1917 года в охранных зонах центра. За его пределами — здания старше 1957 года и только в границах охранных зон. Именно поэтому расположенный на Петроградской дом Басевича 1912 года по закону исторический, и его нужно восстановить или воссоздать с сохранением архитектурного облика. А дом служащих Невской писчебумажной фабрики на Октябрьской 1880-х годов постройки можно снести без воссоздания. Это дает возможность КГИОП утверждать, что за последний год фактов сноса исторических построек не выявлено.

Эти юридические тонкости позволяют понять, почему возможен снос некоторых зданий XIX века. Однако не объясняет, почему многие (в том числе памятники) годами стоят пустыми и разрушаются. Архитектурный критик Мария Элькина одной из главных причин считает последствия приватизации. «Самый надежный залог сохранения зданий — владельцы, несущие за них ответственность. В 1991 году советские предприятия специально выселяли из помещений. Оказалось, что этого не нужно было делать, потому что некоторые здания до сих пор пустуют. Кроме того, после приватизации остался нерешенным вопрос: кто отвечает за сохранность конкретной постройки», — подчеркивает она.

Вторая и не менее важная причина — отсутствие преференций для потенциальных инвесторов. Опрошенные редакцией эксперты утверждают: работать со зданиями-памятниками дорого и невыгодно, много бюрократических формальностей в отличие от строительства с нуля. «К примеру, Конюшенное ведомство хотели превратить в таунхаус, но зал, похожий по пропорциям на Зеркальную галерею Версаля, скорее подходит для выставочного пространства. Но если инвестор понимает, что музейное дело поможет окупить работу только через лет 300, будет ли он делать в здании арт-кластер? Нет, он застроит жильем, потому что оно продается», — отмечает проектировщик, член Совета по сохранению и развитию территорий исторического центра Санкт-Петербурга Алексей Шашкин.

Однако возлагать всю ответственность на бизнес как минимум неправильно. Градозащитница Анна Капитонова напоминает: частники, как правило, постройки используют. «Обратите внимание, что заброшенные здания-памятники в собственности государства. В Петербурге, к примеру, многострадальный особняк Нобелей на Пироговской набережной принадлежит СПбГУ и является аварийным и разграбленным более 20 лет. Не восстанавливают его, потому что нет денег», — заключает она.

Нехватка средств у государственных структур и низкая привлекательность исторических объектов для бизнеса приводит к обветшанию постороек и сносу с воссозданием или к строительству здания с нуля (если речь не о границах охраняемых зон). Все это привлекает внимание не только общественности, но и правоохранителей. В прошлом году СК даже завел уголовное дело против сотрудников КГИОП из-за подготовки к сносу старых зданий. Однако внимание следователей, похоже, не всегда помогает. Во всяком случае, многие горожане не согласны с тем, что проверки существенно улучшают сохранность исторической застройки Петербурга. «Работа Следственного комитета по большом счету направлена на усиление бюрократии, а не против того, чтобы здания стояли бесхозными. Чтобы увидеть позитивные изменения, нужно сделать законодательную часть более понятной и прозрачной для всех», — заключает Элькина.

Можно ли сохранить все?

Однако чтобы были возможны позитивные изменения, необходимо сперва ответить: что именно необходимо сохранять. Вопрос о том, можно и нужно ли защищать от сноса все старые постройки, вызывает споры между экспертами и активистами. Градозащитница Анна Капитонова настаивает: «Сохранять нужно всю старую архитектуру. Если бизнес действует в рамках закона, не пытается схитрить, тогда ни у кого нет проблем».

Однако есть и более компромиссные мнения. Мария Элькина призывает максимально сохранять застройку, но признает: часть служебных построек вроде дореволюционных сараев или флигелей можно принести в жертву, если «их несохранение позволит спасти другие более ценные здания». При этом Элькина считает, что «для этого нам нужно выработать очень четкий, ясный и прозрачный критерий или сделать процесс максимально открытым, чтобы все его могли оценить и осознать». Схожую позицию занимает президент RBI Эдуард Тиктинский.

«Исторические постройки сохраняют городскую идентичность, но просто взять и законсервировать среду в реальной жизни вряд ли возможно и нужно. Развитие города — естественный процесс, — говорит Тиктинский. — Условный дворцовый особняк и аварийная хозпостройка не могут быть равнозначны только потому, что возведены до 1917 года. Нужно реалистично подходить к ценности конкретного объекта, опираясь на профессиональную оценку экспертов».

Споры усиливаются, когда речь заходит об аварийный зданиях. Так, директор по развитию ГК «Балтийская Коммерция» Иван Архипов настаивает: попытки сохранения исторической кладки или воссоздания построек XIX века по аутентичным технологиям не обоснованы. По его словам, неспециалисты никогда не поймут, из каких материалов и по каким технологиям построено здание, если его внешний вид после воссоздания точно повторяет облик старой постройки.

«Мы в свое время успешно построили дом на углу Моисеенко и Новгородской, — приводит Архипов пример. — Рядом на Кирилловской, 23 был исторический дом, который упал во двор. Возникла дискуссия, что с ним делать. Вместо согласованного в КГИОП проекта, по которому постройку надо было завалить до конца и воссоздать из современных материалов, пошли на поводу у ценителей старинных кирпичей. Решили усилить фундамент и взять за основу старую кладку. В итоге себестоимость квадратного метра стала выше, чем в нашем доме бизнес-класса. Плюс мы свой дом давно сдали, а этот — буквально пару лет назад. Только государство может себе позволить так к деньгам относиться».

Однако проектировщик Алексей Шашкин настаивает: использование неаутентичных материалов недопустимо и все равно будет заметно даже неспециалисту. «Зачем нам фальшивка? При воссоздании надо строить из исторических материалов. Если дом кирпичный, надо его делать из полнотелого кирпича, — уверяет он. — Это же касается и технологий строительства. Опытный глаз легко отличит новодел от исторической постройки. Тогда измерительная техника была другой, поэтому кладка с большими допусками. Здания нередко получались, говоря по-простому, чуть кривоватыми. Если же сейчас все строят по современным технологиям и по линейке, то сразу бросается в глаза, что это новодел».

Еще неоднозначнее ситуация, когда постройка уже, по сути, превратилась в руины. Как полагает Игорь Кокорев, операционный директор департамента стратегического консалтинга Nikoliers, в этом случае невозможно выработать какой-то универсальный рецепт. «Подход к руинированным объектам должен быть индивидуален, это касается как баланса сохраняемого и нового, так и разработки проекта реставрации и реконструкции. Можно применять подход с сохранением исторического и контрастного нового строительства, что позволит выделить историческую часть здания, или использовать более распространенный в России подход с воссозданием исторического замысла, возможно, уже утраченного к моменту реконструкции. Второй позволил вернуть из руин дворцово-парковые ансамбли пригородов Петербурга», — заключает он.

Возможен ли компромисс?

Нынешняя ситуация, кажется, не устраивает никого. Градозащитники переживают за сохранность застройки. Девелоперы считают, что зачастую активисты создают риски для инвестиций, а значит ставят под угрозу саму возможность восстановления памятника. «Отсюда мы видим подобные ситуации, как несколько лет назад случилась с Конюшенным ведомством. Активисты “защитили здание от посягательства инвестора” — оно до сих пор стоит и разрушается», — подчеркивает Тиктинский.

Большинство экспертов уверены: необходимо создать понятные и принимаемые всеми правила игры. Кроме того, собеседники редакции отмечают: для сохранения исторического центра как единого ландшафта нужны льготы, масштабная федеральная поддержка — от финансирования до подготовки новых качественных кадров. «Ленинградская реставрационная школа считалась самой сильной, но сегодня она фактически утрачена и переведена на “частные рельсы”», — добавляет Капитонова.

Чтобы не допускать появления новых исторических заброшек, необходимо следить за состоянием тех домов, которые по разным причинам остались без владельцев. «Я предлагал депутатам ЗакСа принять закон, который бы позволял выделять средства сразу и на консервацию в том числе, но дальше предложения дело не пошло. Получается, что мы расселили здание и бросили на несколько лет, а оно приходит в аварийное состояние, и посылать туда рабочих опасно», — подчеркивает член Совета по сохранению исторического наследия Алексей Шашкин.

Но главное, необходимо мотивировать собственников и бизнес работать с историческими объектами. Этого невозможно добиться, если не сделать сохранение исторической застройки выгодным. Так, директор по развитию ГК «Балтийская Коммерция» Иван Архипов напоминает, что самой затратной для девелопера является покупка объекта. «Город мог бы отдавать бизнесу [старые] здания “за бесплатно”, чтобы компании привели их в порядок. А на сдаче объекта забирать себе какую-то часть помещений — это прекрасный вариант, когда мы бы поняли, что экономика работает», — отмечает директор по развитию ГК «Балтийская Коммерция» Иван Архипов, добавляя, что это могло бы привлечь инвесторов даже при условии сохранения максимума старых конструкций и использования аутентичных материалов в проблемных объектах.

Чтобы сделать вложения в исторические здания еще более выгодными, Мария Элькина предлагает отказаться от идеи «функционального пуризма»: «Если какая-то функция может разместиться в исторических стенах и привлекать туда людей, значит она хороша. Постройки меняют назначение довольно хаотично и не всегда на первый взгляд подходящим образом, так всегда было и будет.. Не нужно этого бояться и видеть в этом что-то плохое», — считает Элькина.

Текст: Мария Агафонова, Константин Крылов